— Конечно, — ответила Вейнте´, ограничив движения, чтобы не сказать лишнего, и сразу застыла. — Все они погибли.
— Ты их убила!
— Не я — устузоу.
— Если ты послала их в бой безоружными, как они могли уцелеть?
— Я посылала их на устузоу, как и всех остальных. А они решили не пользоваться оружием.
— А почему они так решили? Ты должна мне ответить! — Энге наклонилась вперед, тревожно ожидая ответа.
Вейнте´ отодвинулась от нее.
— Я не хочу тебе говорить, — ответила Вейнте´, вновь ограничившись минимумом информации. — Оставь меня!
— Нет, пока ты не ответишь на мой вопрос. Я долго думала обо всем этом и поняла, что причина их действий имеет значение для самого нашего существования. Мы с Пелейне´ по-разному толковали учение Угуненапсы. Пелейне´ и ее последовательницы посчитали твое дело справедливым и пошли с тобой. Они погибли. Почему?
— Ты не получишь ответа. Ни одним словом я не помогу вашей разрушительной философии. Уходи!
Мрачная неподвижность Вейнте´ была непреклонной, но и Энге казалась не менее настойчивой и упрямой.
— Отсюда они ушли с оружием. А умерли с пустыми руками. Ты сказала, что они выбрали эту участь. А ты что выбрала? Убийство! Словно скот послала их на убой, на смерть.
Энге добилась своего — конечности Вейнте´ затряслись, но она сохраняла молчание. Энге безжалостно продолжала:
— А теперь я спрашиваю: почему они так решили? Что переменило их отношение к оружию? В походе что-то произошло. Ты знаешь и расскажешь мне.
— Никогда!
— Расскажешь!
Подавшись вперед и приоткрыв рот, Энге крепко стиснула руки Вейнте´ могучими большими пальцами. Движения Вейнте´ выражали удовольствие, и Энге ослабила хватку и отшатнулась.
— Дразнишь, хочешь, чтобы я прибегла к насилию, — задыхаясь от напряжения — приходилось сдерживать эмоции, — проговорила Энге. — Ты подстроила, чтобы я забылась, чтобы стала такой же, как ты… с твоим вечным насилием. Но я не стану более опускаться, как ни старайся. Я не опущусь до твоей животной сущности.
Гнев смел все самообладание Вейнте´, выплеснул раздражение, скопившееся после возвращения и опалы.
— Она не опустится! Да ты уже опустилась! Посмотри на эти раны от твоих когтей — видишь? — кровь! И твое драгоценное высокомерие такая же пустышка, как ты сама. Я сержусь, но и ты сердишься, я могу убить, но и ты тоже.
— Нет, — успокоившись, ответила Энге, — этого не будет: так низко я никогда не паду.
— Никогда? Подожди, настанет и твой черед. Как и тех, что пошли за Пелейне´. Они с радостью целились и убивали эту заразу, этих червей устузоу. Хоть на миг они стали настоящими иилане´, не скулящими презренными выродками.
— Они убили — и умерли, — тихо проговорила Энге.
— Да, умерли. Просто не могли вынести, что оказались не лучше, нисколько не лучше всех остальных.
Тут Вейнте´ замолчала, осознав, что в гневе проговорилась и ответила на вопрос Энге, подтвердив ее идиотскую уверенность.
Гнев Энге мгновенно утих, когда правда дошла до нее.
— Благодарю тебя, эфенселе, благодарю. Сегодня ты сделала очень важную вещь и для меня, и для всех Дочерей Жизни. Ты подтвердила, что мы на правильном пути и должны идти по нему, не сворачивая. Только так дойдем до истины, предреченной Угуненапсой. Те, что убивали, умерли сами. И остальные видели это и решили умереть иначе. Так это случилось, не правда ли?
— Так случилось, но не по этой причине, — заговорила Вейнте´ в холодном гневе. — Они погибли не потому, что были лучше, не потому, что были выше остальных иилане´, а потому, что оказались такими же. Они-то думали, что смерть их минует. Отверженных и безымянных, изгнанных из города. Они ошиблись. Они умерли тем же образом. И вы не лучше всех прочих… если только не хуже.
Задумавшись, Энге повернулась и молча направилась к выходу. В дверях она обернулась.
— Благодарю тебя, эфенселе, — проговорила она, — благодарю тебя за огромнейшую из истин. Мне жаль, что стольким пришлось умереть, чтобы мы осознали ее, но, может быть, иначе мы не могли бы понять. Быть может, и ты, жаждущая только крови, поможешь нам в обретении жизни. Благодарю.
Вейнте´ зашипела в гневе и разодрала бы глотку Энге, если бы та не ушла. Такие дерзости трудно было снести. Надо что-то делать. Не отправиться ли на амбесид и, встав перед эйстаа, обратиться к ней? Нет, это не годится, унижения перед всеми иилане´ она не перенесет. Что же тогда? На кого положиться? Только на нее, на нее одну. Ту иилане´, что считает истребление устузоу самым важным делом на свете. Она вышла, подозвала проходившую фарги и что-то ей приказала.
…День близился к вечеру, никто так и не пришел, и Вейнте´ из гнева постепенно впала в прострацию, в безмолвное и бездумное оцепенение. И столь темна была тоска ее, что она с трудом смогла очнуться, когда перед ней оказалась иилане´.
— Это ты, Сталлан?
— Ты посылала за мной?
— Да. Ты ведь не пришла ко мне по собственной воле.
— Конечно. Если бы это заметили, узнала бы и Малсас<. Подобного внимания от эйстаа мне не нужно.
— Я думала, что ты служишь мне. Или теперь ты ценишь свою чешуйчатую шкуру дороже?
Сталлан стояла, расставив ноги.
— Нет, Вейнте´, дело важнее. И мое дело — убивать устузоу. Ты ведешь — я следую за тобой. На север, где ползают эти черви. Они любят, чтобы их давили. А если ты не ведешь — я жду.
Настроение Вейнте´ слегка улучшилось.
— Не признание ли это, могучая Сталлан? Не намек ли, что лучше было бы вовремя убить одного только устузоу? И тогда не нужна была бы вся эта великая война?
— Ты сказала, Вейнте´. Не я. Но знай, что и я тоже разделяю твое желание разодрать глотку этому устузоу.
— А может, пусть бегает и прячется от наших отрядов?
Вейнте´ металась по комнате вперед и назад, извиваясь от раздражения, царапая когтями плетеные циновки.
— Сталлан, я говорю это тебе одной. Возможно, последний бой был напрасным. Но ведь когда мы начали сражение, никто не знал, чем оно окончится, а потом всех поглотила горячка боя. Даже тех, что теперь не станут говорить со мной. — Обернувшись, она указала большим пальцем на Сталлан. — Скажи мне, верная Сталлан, как получилось, что все время ты избегала моего общества, а теперь оказалась здесь?
— Потери забыты. В конце концов, это были всего лишь фарги. А теперь все говорят лишь об иилане´, что погибли в лесах, о тех самцах, убитых устузоу на пляже. Я позаботилась, чтобы иилане´ видели снимки, принесенные птицами, чтобы иилане´ видели устузоу. И иилане´ смотрят на них и гневаются. Они спрашивают, почему теперь никто не бьет устузоу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
